В начале августа в Дивеево прошли торжества – чествование Серафима Саровского. И пусть в этом году нет круглой, юбилейной даты, как в прошлом – 250-летие со дня рождения старца, или в позапрошлом - 100-летие обретения его честных мощей, но народ потоком стекался под Арзамас. И организаторы постарались: для паломников был разбит палаточный городок, в котором и медпункт, и часовня, и столовая с бесплатным двухразовым питанием. Людей было море. И ручейками в это море текли по России крестные ходы. Из Нижнего, например, традиционно шли крестоходцы. Присоединиться к этому шествию на денек удалось вашему корреспонденту. Легкие догонялки По сравнению с прошлым годом изменилось многое. В первую очередь маршрут: если раньше из Нижнего в Дивеево ходили по арзамасской трассе, то нынче – по проселочным дорогам Богородского района топали православные. И в Интернете, на епархиальном сайте, почему-то не оказалось точного расписания движения. Висела информашка, что, дескать, 21-го июля дошли до Оранок, где остановятся на сутки – и все! А дальше-то куда? Догоняй, как знаешь. Ну ничего, удалось дозвониться в Оранки священнику, который выдал «военную тайну»: двадцать третьего утром выйдет крестный ход из стен Оранского монастыря. Вот здесь-то их и нужно «поймать»! Добираться было легко и скучно – не то что в прошлом году, когда пьяный вдугаря сельский шофер (с ударением на о) Коля помог мне на своем грузовике догнать православных! А тут – один автобус до Богородска, второй, через час – прямо до Оранок. Не успела доехать до места, как из-за поворота, прижав наш пазик к колее, выплыло сверкающее диво: хоругви пылают огнем, вокруг икон пляшут солнечные зайчики, крест сверкает, слепит глаза. Они, родные - не пришлось долго искать. Спрыгиваю с подножки автобуса и, как в водоворот, попадаю в гущу людей. «Сюда, сестра, сюда!», - меня проворно, как нитку за иголкой, проводят прямо под иконы. Знаете этот благочестивый обычай – поклониться образам так, чтобы они проплыли над тобой, благословляя. Успеваю заметить лики: Троица, Богородица, батюшка Серафим. Гоже эдак-то начать путь. Народу в этом году заметно меньше, чем обычно – человек сто всего на этот раз отправились в крестный ход. Идут степенно, с молитвой. «Богородице, Дево, радуйся» органично сливается с щебетом птиц – видно, пернатые о том же поют. Сосредоточенность ходоков понятна – в день приходится преодолевать по двадцать, по тридцать километров. Представляете, каково это – по сорокоградусной-то жаре, по самому пеклу? Только за молитву и держишься, а то и упасть не долго. Держатся, видать крепко – пока никто не упал. Но на всякий случай «в обозе» за ходоками катит «скорая помощь». А где же наши? Все люди, как люди – зря не болтают, головами не вертят. Одна я как сорока – то туда метнусь, то сюда и рот не закрывается. Это по журналисткой надобности – оправдываюсь. Но на самом деле – своих ищу, знакомых по прежним крестным ходам. Не видать. Отца Евфимия (Красногорова), иеромонаха из Печерского монастыря, неизменного пастыря нижегородских крестоходцев, в этом году в путь не благословили. В монастыре, как в армии – нашлось, видно, для батюшки другое послушание. Не смогли пойти и его многочисленные чада. Иду, себя уговариваю, что в крестном ходу главное – Господа найти, а не старых друзей. А сердце, как птенец, выпавший из родного гнезда пищит: «А где же матушка Тамара, небось, опять ее артрит скрутил? Матушку Нину, наверное, с работы, из детского дома, не отпустили… А Нэлли Петровны почему нет? Заказами ее поди, завалили… Она, театральный художник, теперь, на пенсии, церкви обшивает». Ой, нашлось все-таки родное лицо – матушка Нина, из Печерского храма, где мощи Иосафа Печерского. Терпеливица, молитвенница, но тараторка – кого хочешь переговорит. И вот она уже горячо шепчет мне на ухо, чтоб людям не мешать, своим тонюсеньким голосом: «Ага, нету батюшки нынче, и отца Мстислава тоже нет. Отец Олег, отец Николай, отец Димитрий нас ведут. Переходы длинные, трудные. Даже на службы не получается остаться, рано утром выходим, чтоб побольше пройти. Но это ведь не страшно, правда? Мы же идем с молитвой – а значит, как будто в церкви находимся. Как будто это церковь в путь вышла. Хотя вот сейчас-то мы с тобой не молимся. Ты прости меня, сестрица – это я тебе мешаю». Помолчала и опять: «А то, что давних-то знакомых нет, я тоже поначалу расстроилась, даже вернуться хотела. А потом подумала – если вот так все вернутся, кто ж тогда пойдет-то? А сейчас уж здесь со всеми сроднилась. Мы ведь все похожи чем-то друг на друга». Наблюдения за ланчем Неожиданно нас догоняет грузовик из Оранского монастыря, с провизией. Утром ходоков там покормили завтраком – а теперь, значит, ланч доставили. Весьма питательный: два яичка, булочка, чай с печеньем и арбуз! Арбуз – представляете? Яйца деревенские – свежайщие, нежнейшие, по сравнению с покупными – деликатес. Арбузы – продолговатые, как подводные лодки – просто медовые. А вот чай такой необычный, что я пить его не смогла. На травах, густой и солоноватый. Как будто его пертусином насластили. Или как будто посолили нечаянно, а потом сахаром пытались исправить оплошность. Бр-р. Вспомнился рассказ про Валаамского старца, который зашел как-то ради праздничка к соседу, тоже старенькому монаху. А тот, желая угодить гостю, налил чаю, да насластил его от души. Только вот беда – перепутал сослепу сахарный песок с солью. Ядреная, должно быть, была жидкость, однако старец выпил, чтоб не смутить, не обидеть хозяина и слова не сказал. Не то что некоторые… Тайком выливаю чай в траву и наблюдаю за другими – пьют, довольные. Арбузом хрустят. Поснимали с платков и с кепок шалашики из лопухов – «тенты» от солнца, лица показались. Нина права – действительно, все мы похожи друг на друга. Вон те девчонки – это ж я с подружками десять лет назад. А эта вот женщина – вылитая та, что в прошлогоднем крестном ходу беременная, на сносях, шла. Ба, да это она и есть – мальчонка ее годовалый рядом пряник гложет. А справный какой – пухлячок отзывчивый, улыбчивый. У этой мужественной дамы и другие дети, восьмилетний сын и дочка – подросток, на удивление послушные и приветливые. Катят по очереди колясочку и ни один не капризничает. Даже пассажир – то спит, то глазеет вокруг. А то возьмет, да оседлает кого-нибудь из ходоков, верхом катит. Вот где эксклюзивная дидактическая программа! А вот крестоходец ни на кого не похожий. Волосы смоляные, смуглый, как индус и говорит с акцентом – кто ж такой? Цыган, оказалось. Увязался за своей соседкой, старенькой бабой Валей. Та чуть идет, он ей помогает. Вообще, у цыган свое православие, адаптированное к мировоззрению. Например, есть у них такая притча: Христа хотели прибить ко кресту четырьмя гвоздями, да один гвоздь цыган украл. И в благодарность Бог будто бы благословил цыган воровать. Лихо, правда? Но этот, из крестного хода, вроде бы искренне верующий. По крайней мере, бабушки уже не раз устраивали ему стихийно экзамен по катехизису, пытали с пристрастием, и ничего – выдержал. Да и потом – что за корысть ему за старенькой соседкой ухаживать, кроме сердечной потребности? Беспоповские места Идти по богородскому району значительно труднее, чем по арзамасской трассе: деревни кругом беспоповские. Видно так сложилось еще со времен Никоновской реформы – здесь обжились староверы. Только не те, что пошли за протопопом Аввакумом, за священством, а те, что вообще от церкви отвернулись. Так и пошло в здешних деревнях с тех пор: соберутся бабушки по домам и молятся. Крестят сами, по усопшим читают сами. Исповеди у них нет, причастия нет – литургию-то не служит никто. К православным, которые посещают храмы, относятся, мягко говоря, недоброжелательно. Вот и крестоходцам это заметно. Обычно идут через деревню – жители на дорогу высыпают, плачут, кланяются, кто бутыль с молоком, кто яйца торопятся сунуть в руки. Записочки с именами подают – просят помолится за родственников. А тут – будто вымирают деревни. Даже занавесочки на окнах задернуты. Ходоки идут и вздыхают – чем мы провинились-то перед ними? Может, кто сказал им про нас плохое? Чуть не до слез. Правду сказал Святейший, что никоновский раскол – кровоточащая рана на теле православной Церкви… Правда, те местные, что помоложе, уже приветливей встречают крестный ход. Крестятся, к иконам прикладываются, улыбаются. К церкви тянутся? Или совсем далеки они от религии, просто интересно им яркое зрелище? А может, это дачники, из тех мест приехали, где храмы есть. Только гасят они своей доброжелательностью чужую враждебность, и спасибо им за это. Крестный ход - каждый день Поворот на Ключищи – крестный ход идет туда. А мне пора поворачивать в другую сторону, к Богородску. А то здесь припозднишься - потом не выберешься, автобусы ходят четыре раза в день. Жалко оставлять отрадный подвиг крестного хода, толком к нему не прикоснувшись. Ну ничего, подбадриваю себя словами, которые недавно услышала от отца Михаила Резина из Ардатова: крестный ход у православного должен быть каждый день. Вышел из дома – иди и помни, что ты не имеешь права равнодушно пройти мимо, если кто-то нуждается в твоей защите, твоей поддержке, твоей помощи. Память о Христе и сердечное участие в ближних – вот он, твой крест, твой путь, твоя правда. Евгения никифорова |
