Газета "Воскресные вести"

"Срочная альтернатива"

В чем, собственно, отличие «Основ православной культуры» и «Истории религий»? Пока доподлинно ответить на этот вопрос нельзя, поскольку учебник по «Истории» сейчас еще дорабатывается и его никто, кроме авторов, пока не видел. Это пособие срочно было заказано в начале года институту всеобщей истории РАН, и с января по сентябрь книга была написана. В октябре планируется провести его апробацию и экспертизу. Представляя это свое детище, директор института, академик Александр Чубарьян, констатировал, что учебник исключительно светский, толерантный и политкорректный, что представители ни одной из религиозных конфессий его к созданию не привлекались, но они непременно выступят в качестве экспертов. Материал, касающийся ислама, уже направлен в Духовное управление мусульман России, а раздел, посвященный Русской Православной Церкви - в Московскую Патриархию. Авторы обещают учесть все замечания и пожелания богословов, и, при благоприятном стечении обстоятельств, в следующем учебном году учебник ляжет на школьные парты.

Отрадно, что пособие по истории религий готовится на таком высоком уровне – в академии наук. Но ведь и «Основы» - не скоросшитая брошюрка. Наверное, ни одна книга в мире не проходила такой строгой экспертизы, как этот учебник Бородиной. Его проверяли и в Церкви, и в Российской академии образования, и в Учебно-методическом объединении по теологии МГУ, и в Федеральном экспертном совете Минобразования и науки, даже в НИИ укрепления законности и правопорядка при Генпрокуратуре! Так что курс этот, можно сказать, со знаком качества. И на практике им были довольны и учителя, и школьники. Отчего же понадобилась альтернатива, зачем нужен был столь срочный заказ академикам?

"О политкорректности Евангелия"

Главная претензия правозащитников автору «Основ» Бородиной – та же, что предъявили Мэлу Гибсону после выхода фильма «Страсти Христовы». А именно – изложение евангельских событий в той части, где иудейские первосвященники провоцируют распятие Христа. Констатация этого исторического факта в наше политкорректное время вдруг стала оскорбительной для евреев. И непонятно, как эту проблему можно решить. Что толку было подавать в суд на Бородину – это же не она автор Евангелий. Уж если правозащитникам судиться, так с апостолами Иоанном, Марком, Матфеем и Лукой. Да и то бессмысленно – у евангелистов такая обширная доказательная база, столько свидетелей. Они тоже выиграли бы процесс, как выиграла его Бородина.

В суде-то она свою правоту отстояла, но после всего этого шума отношение к ее учебнику стало более чем настороженное. Как в том анекдоте – ложки нашлись, а осадок остался. Вот это и называется воробьиным словом пиар. Но к этому времени общество уже привыкло к мысли, что школьники должны быть религиозно просвещены, тут на педагогическую сцену и вывели историю религий. Премьера которой, кстати, стоит немалых денег – только разработка учебника с нуля за столь короткое время должна быть хорошо оплачена.

"Много ли в истине корысти?"

Среди достоинств нового курса его авторы и сторонники называют в первую очередь толерантность, неангажированность. В отличие от «Основ», продвижение которых в школы лоббирует РПЦ. Собственно, Церковь и не отрицает свою причастность к этому предмету. Именно по инициативе православных и был поставлен вопрос о том, что детей необходимо прививать к родной культуре, и необходимость эта – острая, болезненная. Осталось только разобраться, пытается Церковь таким образом лечить болячки нашего общества, или преследует какие-то свои, корыстные интересы.

Корысть у любой религиозной организации может быть одна – привлечение новых адептов, а значит, и новых денег. И здесь получается парадокс – если Православная Церковь стремится к наживе, то она заинтересована в том, чтобы не допустить духовного просвещения детей, да и взрослых тоже. Потому что бездуховность – корень всех пороков, зол и бед. Если человек не стоит на камне веры, то он барахтается среди соблазнов современности, как слепой кутенок. И становится добычей для хищников от большой коммерции: нарко-, порно-, игрового и прочего грязного бизнеса. А в трудную минуту обыватель, не обременявший себя до этого богоисканием, скорее побежит в Церковь – и он как правило бежит туда. Если не сам пострадавший, то его родственники. И плачут у Распятия, и цепляются за батюшкину рясу – помогите! Матери наркоманов, жены игроков, родители сектантов и самоубийц.

И не молиться они, как правило, приходят – потому что не умеют, да и не хотят. Потому что они тоже жертвы религии потребления, которую сейчас насаждают повсеместно. «Ты достоин, поскольку имеешь деньги! Заплати и получи все, что хочешь!» - прочно сидит в головах несчастных моих современников. И к священнику со своим горем они бегут, как к шаману – наколдуй нам беззаботные дни, счастье и здоровье. И платить они готовы за ритуальные танцы.

А что священник может сказать? Начнет объяснять, что Богу нужно сердце, что испытания посылаются нам как призыв к покаянию, что ответ бывает не на оплаченные молитвы, а на выплаканные – не слышат. Ропщут: я тебе, дескать, плачу – а ты мне нотации читаешь. А уж про то, что «Бог терпел и нам велел» и про то, что «неисповедимы пути Господни» воспринимают вообще как личное оскорбление.

Невольник - не богомольник

И если бы Церковь действительно была коммерческой структурой, какой ее пытаются изобразить подчас, то в нынешней социальной ситуации ей оставалось бы только карманы растопыривать – столько несчастных кругом, успевай обирать! Отчего же скорбит она и в сотый раз устами своих иереев твердит за круглыми столами, на конференциях, слетах и форумах, что положение России нынче критическое, ведь то подобие нравственности, которое ведомо было отцам, в детях наших иссякает, поскольку нет достойного института воспитания?

Здесь иереям обычно возражают, что воспитывать, конечно, нужно, но при чем здесь вы? Проблемы обозначены верно, но не прибавиться ли к ним еще одна – излишняя клерикализация общества? Оппонентам, которые это озвучивают, так и хочется сказать – вашими бы устами, да мед пить. Если бы так просто было обществу вернуться к православной соборности… Невольник – не богомольник и насильно к Богу никого не приведешь. Есть цель гораздо более скромная и конкретная – дать детям основы самозащиты в мире агрессивной идеологии потребления. И лучше всего здесь поможет защититься целомудрие, праведность – свобода от пороков. И именно у Церкви есть опыт взращивания в сердцах этих добродетелей.

"Безбожная педагогика: по советски…"

Конечно, в мире существуют и системы воспитания, не опирающиеся на веру. Пример, лежащий на поверхности – советская школа. Правда, пример этот не совсем корректный. Потому что педагогика Ушинского осталась православной даже тогда, когда из нее изъяли краеугольный камень – веру в Бога. Так же как встарь, в середине двадцатого века русские учителя делали ставку на нравственные чувства – совесть, стыд. Из двух важных заповедей в советской школе уцелела «возлюби ближнего своего, яко сам себя». А ее сам Христос назвал подобной другой, главной – «Возлюби Господа всем сердцем, всей душой, всей мыслью, всем разумением твоим». По сути, ближнего невозможно любить искренне и всерьез, не любя в первую очередь Бога. Но у советских людей была в чести поистине христианская верность правде, а в крови еще не перебродила многовековая православная закваска. Поэтому заповедь любви к ближнему они несли как крест – жертвенно. В этом, кстати и секрет патриотизма – готовность душу свою отдать за други своя.

"… И по американски"

Единственная принципиально нерелигиозная система воспитания – это, пожалуй, американская. В мировом центре индустрии потребления, в США, педагоги не морочат детям головы не стыдом, ни совестью. И все заповеди здесь усечены до лаконичного «Возлюби сам себя». А социальная стабильность держится на соблюдении принципа «личного пространства» и на безукоризненном подчинении закону. До последнего времени этот механизм работал. Но вот то, что происходило в Новом Орлеане во время недавнего урагана, меня, честно говоря, повергло в животный страх.

Напугал не разгул стихии – хотя и это страшно. Шокировало то, что происходило в городе после того, как ураган утих. Оказавшись в изоляции от цивилизации, многие люди там как будто потеряли разум. Ладно, мародерство – это можно объяснить голодом. Но зачем нужно было сбиваться в стаи, чтобы насильничать и садировать – не поддается разумению. Зверства, творящиеся в Новом Орлеане, повергали в отчаяние, буквально заставляли лезть в петлю и пускать себе пулю в лоб спасателей и пожарных, которые там работали. Такое впечатление, как будто в этой точке земного шара открылся вход в преисподнюю. Тогда власти и дали разрешение полиции стрелять в мародеров и садистов.

Психологи тут же поставили вопрос о «новоорлеанском синдроме», попытались найти ему объяснение. Сочли, что свою неприглядную миссию здесь выполнили боевики и ужастики – привычная часть американской культуры, уютное семейное времяпровождение под пиво с чипсами. В обыденной жизни человеку, скорее всего и не приходило в голову реализовать на деле киношные кровавые впечатления. Но когда он попал в условия, где трупы, разрушенные здания и искорёженные машины реальны настолько, что можно их пощупать, то психика его буквально соскользнула в бездну ада. Цивилизация с ее чипсами и законами отступила, и ни-че-го больше не сдерживало этих несчастных носителей вируса телевизионного насилия.

Не украсили страницы американской истории и плакаты, которые вывесили на своих домах жители соседних с Луизианой штатов, куда вывозили пострадавших: «Если вы будете нас грабить, мы будем вас убивать». Те, кого беда обошла стороной, в одночасье смели с прилавков огнестрельное оружие, чтобы быть готовыми защищать свое барахло. Нет, мы конечно, тоже оскотинились за последние пару десятков лет и не сможем принимать беженцев с той самоотверженностью, как наши бабушки в войну, но стрелять… А ведь именно такими вырастут наши дети, если мы примем такую – «толерантную», безбожную, бездуховную - потребительскую модель воспитания.

"Беду творим?"

К слову о духовности. В последнее время под этим понятием почему-то принято подразумевать только культуру и образованность. Вот и с «Историей религии» может получиться так, что дети будут получать информацию без того эмоционального заряда, без которого не прорастет разумное, доброе, вечное.

По большому счету, и без «Основ православной культуры» можно было обойтись. Достаточно нашей, русской, литературы и истории, чтобы воспитать сердце человеческое честным, горячим и верным. Даже над старыми, совдеповскими (благословенными в своей правдивости, хоть и усеченными) учебниками можно петь и плакать. А уж если работать с источниками… Одни сказки Пушкина чего стоят: королевич Елисей отправляется на поиски невесты не как-нибудь, а «помолясь усердно Богу», царевна, очутившись у семи богатырей сначала «затеплила Богу свечку», а потом уж «затопила жарко печку». А история с ее подлинными примерами героизма, когда люди идут на смерть, чтобы жизнь жительствовала? Да в нижегородской тридцатой школе даже на уроках естественнонаучного цикла стремятся не забывать о духовности.

Здесь важно, кто преподает. Игумен Сергий (Рыбко) сказал недавно: «Чтобы достойно проповедовать молодежи, нужно быть апостолом». Вот точно! У кого это из классиков, не помню: «Почему один скажет «Бог» - и нет ничто, а другой скажет – все внутри перевернется?». Интересно, какого эффекта мы добьемся, если о Боге – об истинной правде(!) детям станут говорить люди, далекие от проблем земного бытия во вселенском масштабе? Да еще смешав при этом в одну кучу все конфессиональные особенности, до которых школьникам дела нет. Все условия для взращивания цинизма.

Беду творим. Сегодня еще можно играть в политкорректность и твердить о том, что наша страна многонациональна и поликонфессиональна. (Хотя президент во время своего визита на Афон на весь мир объявил, что Россия – православная держава. И еще сказал: «В России с ее 145-миллионным населением подавляющее большинство - это православные христиане. Это примерно 130 миллионов человек»). Только завтра придут к власти эти общечеловеки, которых мы воспитали на рекламе, компьютерных играх и массовой культуре примитивных стандартов – тут-то мы и вспомним, что был у нас когда-то шанс достучаться до их сердечек. И повздыхаем, сидя на скамеечке в доме для престарелых, дожидаясь своей очереди на сеанс эвтаназии.