Газета "Воскресные вести"

По большому счету, стоит ли в приходской газете рассуждать об этом фильме? Стоит ли читать и анализировать новомодного автора? Нужно ли копья ломать над очередной порцией фэнтэзийного чтива и очередным высокотехнологичным, сработанным по голливудским стандартам зрелищем? Что могут они дать уму и сердцу? Только осквернят, очернят, мутной взвесью заполнят сознание, и долго потом отмахиваешься от того бреда, что вылило на аудиторию очередное больное и развращенное сознание… Но одно, одно становится предельно ясно: это истинный облик людей, заказавших производство фильма «Ночной дозор», давших на него деньги, организовавших беспрецедентную рекламу, вдалбливавших ежечасно молодому поколению: «Посмотри, посмотри, посмотри…» Посмотрела и охнула, сползла по стеночке…

Фантастика бывает разная…

Во-первых, первоисточник. Это роман писателя-фантаста Сергея Лукьяненко, в прошлом - врача-психиатра. В сентябрьском интервью газете «Комсомольская правда» Сергей рассказал, что он - православный, правда уточнил: «Крестился сознательно три года назад. Я написал книги «Холодные берега» и «Близится утро». Там по сюжету Христос умер во младенчестве, а его место занял простой человек. Мне пришлось глубоко погрузиться в Библию. И, дописав, я понял, что готов принять веру».

Чтобы ненароком не осудить человека, позвольте не комментировать?!..

Фантастическая литература бывает разная: это и научная фантастика Ж.Верна, Г.Уэллса, А.Беляева и И.Ефремова - о технических достижениях будущего, об увлекательных приключениях, которые станут возможными, когда появятся новые машины, о том моральном выборе, который поневоле придется делать человеку в этом новом чудном мире. Это и повести К.Булычева и братьев Стругацких в которых век, стоящий на дворе в принципе не важен. На экзотической почве идут битвы между гнилой буржуазной моралью далеких миров и «Кодексом строителя коммунизма», который победил на отдельно взятой планете Земля.

Сравнительно недавно пришел в Россию новый жанр - фэнтези. Он вообще о других реальностях, не земных ну или как минимум, земной параллельных. Побеждают там в основном с помощью магии и колдовства. Но радует, что по большей части побеждают все-таки доброта и честность.

Вообще, надо заметить, классическая фантастика особо с христианством не враждовала. Собственно, пожалуй, как и классическая наука. Даже советские авторы, сплошь атеисты, все-таки четко проводили границу между Добром и Злом интуитивно основываясь на с детства впитанных христианских ценностях. Их фантастические миры все-таки гнездились на Земле, корни их - история человечества, а ее переписывать фантастам, к счастью, в голову не приходило. Чего не скажешь о мирах, которые плодили авторы романов в стиле фэнтэзи. Хайнлайн - из «старых» авторов, Джоан Роулинг и ее Гарри Поттер - из молодого поколения, - но суть одна и та же. У них миры внеположны Христу. Не было там ничего подобного, нету такой точки отсчета координат. Христианство для них не существует вообще. Герои руководствуются кто чем, всяк своими страстями, а авторы пытаются кто искренне смастерить свою систему ценностей, дабы записаться в философы нового века, кто - смешать в солянку имеющиеся, лишь бы продавались книжки и текли долларовые реки.

Есть и другие. Есть Толкиен, есть Льюис. И если Толкиена читатель-христианин все ж найдет в чем упрекнуть, то «Хроники Нарнии» Клайва Стейплза Льюиса ценят и любят и православные проповедники .

Российские «фэнтезисты» в поисках иных миров перекопали всю историю своей страны, но благодатнее славянского язычества ничего не нашли. Однако тема, видимо исчерпалась быстро… Взялись за современность в качестве антуража. Тот же Сергей Лукьяненко по что только не писал, настало время изобразить битву Добра и Зла на улицах современной Москвы.

Оккультный конструктор

Как написать хорошо продаваемый роман в стиле «фэнтези»? Взять старую, затертую философскую идею, желательно поневнятнее и позапутаннее. Только не говорить никому, что две с лишним тысячи лет назад ее сформулировали, спустя пятьсот-шестьсот лет в ходе диспутов и полемики окончательно раскритиковали, а еще спустя триста лет она выродилась в откровенную стыдобу. Добавить пару-тройку туманных терминов собственного сочинения. Поместить ее в наши дни. Плюс сражения на мечах - «для мальчиков», и любовная интрига - «для девочек».

Видимо, теми же соображениями руководствовался Сергей Лукьяненко, взяв гностическую идею равновесия добра и зла, света и тьмы, и их взаимодополняемости. Для пятнадцатилетних подростков подобные умозаключения может быть и новость: вчера еще мама говорила, что брать чужое - нехорошо, а сегодня, пожалуйста, можно достойно ей парировать: «Это для него нехорошо, а для меня, мама, очень даже неплохо»… Так-то вот, добро и зло-то относительны! Второкурсников на факультете философии за такой ценностный релятивизм скорбно журят. А аспирантам с такими умозаключениями как правило, диссертацию не защитить - неприлично уже в тридцать лет в детские игрушки играться. Но писателям-фантастам все можно…

Так вот, Добро и Зло, Свет и Тьма, по фантазии Лукьяненко договорились. Маленькое уточнение: не совсем конечно, Добро, и не совсем конечно Тьма, а вовсе «темные» и «светлые» маги. И с тех пор два дозора: ночной - «светлых» и дневной - «темных» следят за соблюдением уговора (о них две первых книги эпоса Лукьяненко). То есть всякое добро и всякое зло, любое конкретное проявление их, любое значимое деяние в жизни и в истории имеет магическую природу. При этом магия понимается не как использование темной бесовской энергии падших духов, не как соработничество с ними, а как использование «иными», которые людьми себя принципиально не считают, природно-магической «силы» (энергии) всех живых существ и, прежде всего, людей.

Разгадка природы так называемых «иных» (неважно - «темных» или «светлых») дается в третьей части трилогии - «Сумеречный дозор». Здесь объясняется, почему «темные» и «светлые» заключили между собой договор, считая перевес одной из сторон более вредным, нежели бесконечную борьбу по правилам и почему стоящая над «ночным» и «дневным» дозорами Инквизиция более всего заботится о сохранении равновесия. «Нет ни Света, ни Тьмы в чистом виде. - Говорит инквизитор Эдгар. - Оба ваших дозора - все равно что демократы и республиканцы в Америке. Ссоры, споры, а по вечерам - совместные коктейль-пати». И далее Эдгар дарит всему человечеству афоризм: «Сила ночи, сила дня - одинаково фигня». Не слышали его случайно из уст вашего отпрыска-подростка?

Согласно концепции романа, природа так называемых «иных» заключается в способности как бы высасывать магическую «силу» (энергию) из людей и использовать ее в пользу «тьмы» или «света», причем, сами «иные» по своей природе никакой магической силой не обладают. «Светлые» заимствуют у людей «светлую» энергию, «темные» - темную. Энергия эта имеет сугубо земное, природное происхождение.

Обидно конечно, что с нашими-то демократическими свободами появилась и такая - брать слова и понятия, убирать их содержание и пичкать в пустую оболочку свой смысл в полном соответствии с внутренними причудами. О каком «свете» и «тьме» идет речь, если нет координат, нет внятного объяснения: откуда свет, откуда тьма, почему они - разные, если цель и у тех и у других одна и та же - нажраться этой энергии самому, не дать нажраться другому...

Уж кого и напоминают «светлые» так это тех самых людей будущего советской фантастики: они периодически стараются склонить чашу весов в свою сторону, под предлогом, что при «светлых» людям будет хорошо.

Кстати в трилогии Лукьяненко ненавязчиво сквозит еще один знакомый философский сюжет - «теория элит», которые правят миром. То есть маги играют решающую роль в мировой истории, а люди - безвольная толпа, которой все равно куда идти - то ли в «светлое будущее», то ли надо полагать в «темное».

В конечном счете, завравшемуся самому себе, закружившемуся в псевдофилософских нагромождениях автору вдруг брезжит свет: в третьей части выясняется, что противопоставление обычных людей и вообще всех «иных» гораздо важнее изначального противостояния «светлых» и «темных».

Христианская традиция, как известно, в принципе не признает деление магии на «белую» и «черную», считая его выдумкой самих оккультистов или, во всяком случае, внутренним различием между ними, принципиально не существенным для истинной, христианской оценки магии как соработничества с бесами. Вся интрига этой, ключевой для понимания авторской концепции, части трилогии вертится как раз вокруг попыток (удающихся в итоге) не допустить стремления некоторых зарвавшихся «иных» добиться превращения в «иных» вообще всех людей.

Никакого иного мира в привычном для христианства понимании у Лукьяненко нет. Чего уж тут иного, если вампиром может оказаться сосед по лестничной клетке…

Есть правда, «сумрак». Автор не раз говорит от лица своих героев - «иных», что «сумрак» «сосет силы» из «иных» (как и сами «иные» из людей). То есть там с разной степенью интенсивности. Смерть понимается здесь как полный и окончательный уход в «сумрак», из которого, однако, человек или «иной» могут быть снова вызваны («ревоплощены») при помощи магии. Таким образом, если и есть у Лукьяненко нечто, играющее роль абсолюта и точки отсчета то этот «сумрак», то есть небытие. Ничего другого, никакого онтологического оптимизма христианской традиции в этой весьма мрачной модели мира принципиально не наблюдается.

Книга Лукьяненко так бы и осталась еще одной - содержательно-вторичной, литературно недалекой поделкой, для ознакомительного чтения в старшем школьном возрасте (именно тогда в силу возрастной психологии, так хочется быть иным, не похожим, выделиться какими-нибудь замечательным и особым свойством, а тут такая почва для фантазии…). Но ей дали вторую жизнь. Группа продюсеров во главе с ОАО «Первый канал» и Константином Эрнстом вложила немалые деньги в фильм «Ночной дозор», и получилось вот что…

Да сгинет свет?!...

Для Лукьяненко христианства ни как религиозного, ни как культурно-исторического феномена не существует. Он его не знает и не хочет знать, не то чтобы исключая из парадигмы книги. А даже, по-видимому, оставляя на периферии собственного сознания.

Создатели фильма «Ночной дозор» свое детище всячески встраивают в привычную нам, христианскую по сути картину мира. Но встраивают так, что в глаза бросается одно - абсолютно антихристианский посыл фильма, отрицающий тысячелетние труды, муки и награды человечества на пути стяжания Духа Святаго. Такое хуление на квадратный сантиметр кинопленки трудно было выдумать! А главное, что преподнесено все было не как святотатственный кощунственный акт, когда у кощунника сердчишко колотится от собственной дерзости, и коленки дрожат, и осознает он, что делает, а поди ж ты - несет его… Нет, обыденно, как набор штампов, как очередная серия бесконечного голливудского фильма где сегодня про оборотней, завтра - про вампиров, послезавтра - про антихриста… Подумаешь, это ведь фантастика, мало ли чего напридумывают… Но грань между фильмом про антихриста и антихристианским фильмом опасно тонка.

Для создателей фильма христианство есть враг, подлежащий уничтожению, на которого нацелен главный удар. Даже Лукьяненко не столь примитивен, чтобы давать прямую апологию антихриста (впрочем, оккультисту это и не нужно), а в фильме это, по существу, главная идея. В будущего антихриста вполне недвусмысленно превращен мальчик Егор, несостоявшаяся жертва «лицензированного» «светлыми» вампира и его подруги, который в трилогии в целом вообще не играет столь значительной роли. Егор вовсе не является в романе сыном главного героя Антона Городецкого, которого этот «светлый маг», когда он еще не был магом, якобы, пытался убить во чреве матери, да еще и магическими средствами, прибегнув к помощи колдуньи. В фильме же именно это знание, подкинутое «темными» в нужный момент, и побуждает Егора перейти на их сторону, бросив «светлым» в лице своего отца Антона: «Вы все врете». Егор прямо связывается в фильме со словами о «великом ином», который решит исход схватки в пользу сил зла. (Мотив, которого вообще нет в трилогии Лукьяненко). То есть появление антихриста (давайте называть вещи своими именами, а не путаться в псевдотерминологии Лукьяненко и Эрнста) вызвано лицемерием и двуличием, неискренностью сил «света».

Если у Лукьяненко ключевой является идея «равновесия» «света» и «тьмы», добра и зла, необходимости взаимодействия и сотрудничества «дозоров» (хотя бы в силу общности природы «иных», то есть так называемых «элит»), то в фильме сделано все, чтобы как можно прямолинейнее и понятнее дискредитировать именно «светлых». Им бросается обвинение, мол, они «ничем не лучше темных»: выдают лицензии вампирам на покус энного количества обычных людей, обманывают, предают, убивают. Вырваться за рамки убогой иерархии этих «иных», возопить: «Да какие ж они «светлые», эти порожденные вашим бредящим сознанием големы?!» невозможно в этом ладно скроенном киномире. Более того, этот вопрос авторами как раз и провоцируется. Только ответ они подсказывают сами, а он заключается не в том, чтобы отказаться от игры по правилам Лукьяненко и иже с ним, а в том, чтобы усомниться: «Раз уж «светлые» - такие!…» И повторить выбор мальчика Егора…

В заключение процитирую абзац из статьи В. Семенко «Ночной позор» («Радонеж» №9 за 2004 год): «Если Лукьяненко, при всем его невежестве и разрыве с Традицией, пытается создать хоть какую-то концепцию, то авторы фильма имеют лишь одну цель: всеми средствами, призвав на помощь все самые современные технологии и всю мощь рекламы, буквально вдолбить в сознание зрителя мысль о дискредитации «света» (то есть любой позитивной системы ценностей и в первую очередь христианской) и об оправдании «тьмы», то есть фактически заняты прямой пропагандой сатанизма. В этом смысле «Ночной дозор» является логическим завершением огромного течения в современной и постсовременной культуре, которое наиболее адекватно выражает ее антихристианский и постхристианский характер».

Татьяна БОГАТОВА