Газета "Воскресные вести"

Русская Православная Церковь встала на защиту Отечества с первых дней войны. Конечно, о деятельности Церкви в военное время советские историки предпочитали замалчивать, факты участия РПЦ в борьбе за Родину стали известны совсем недавно. Но все те подвиги отцов наших и братьев, что насильственно были покрыты тайной, а отныне стали явью, мы должны складывать, как драгоценные камни, в сокровищницу своего сердца.

В майском номере за прошлый год мы рассказывали о чудесах и знамениях, происходивших на полях сражений Великой Отечественной войны. А сегодня хочется вспомнить о непосредственном участии в битве православных священников.

«Не в первый раз русский народ переживает нашествие иноплеменных, не в первый раз принимать и огненное крещение для спасения родной земли. Силен враг, но «Велик Бог земли Русской», как воскликнул Мамай на Куликовском поле, разгромленный русским воинством. Господь даст, придется повторить этот возглас и теперешнему нашему врагу», - эти слова из послания митрополита Сергия (Страгородского) пастве. В первый же день фашистского нашествия Предстоятель РПЦ патриарший местоблюститель митрополит Сергий опубликовал воззвание ко всем православным христианам нашей страны, в котором призвал их к исполнению священного долга перед Родиной: «Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства... Церковь Христова благословляет православных на защиту границ нашей Родины, Господь дарует нам победу». Воззвание Первосвятителя РПЦ было прочитано в московском кафедральном Богоявленском соборе 28 июня 1941 года на торжественном молебне о даровании победы русскому воинству. Тогда же митрополит Сергий сказал речь, его слова звучали, как удары священного набата: «Родина наша в опасности, и она созывает нас: «Все в ряды, все на защиту родной земли, ее исторических святынь, ее независимости от чужестранного порабощения». Позор всякому, кто останется равнодушным к такому призыву. Да послужит и наступившая военная гроза к оздоровлению нищей атмосферы духовной».

30 декабря 1942 года Патриарший Местоблюститель Сергий обратился к архипастырям, пастырям и приходским общинам РПЦ с призывом жертвовать средства на сооружение танковой колонны имени Дмитрия Донского. Танковая колонна, построенная на собранные средства, стала доказательством готовности Русской Православной Церкви участвовать в боях и сражениях вместе с воинами, чтобы добиться освобождения от фашистских захватчиков. В своих посланиях Первосвятитель призывал каждого мужественно стоять на своем посту, содействуя обороне Родины. Митрополит Сергий написал свыше двадцати воззваний за первые два года войны, и каждое из них находило живой отклик в сердцах верующих россиян. Фашистские власти опасались мощного архипастырского слова. В архивах «третьего рейха» найден приказ группенфюррера СС Гейдриха от 16 августа 1941 года, согласно которому при захвате Москвы следовало немедленно арестовать митрополита Сергия. Оказывал митрополит Сергий русским воинам и молитвенную помощь. Келейник Патриаршего местоблюстителя архимандрит Иоанн (Разумов) рассказывал: «В день Богоявления 19 января 1943 года митрополит Сергий возглавил крестный ход на Иордань. Это были дни решающих боев на Сталинград, и владыка особенно горячо молился о победе русского воинства. Неожиданная болезнь заставила его слечь в постель. В ночь на 2 февраля 1943 года владыка, пересилив свой недуг, попросил келейника помочь ему подняться с постели. Встав, он с трудом положил три поклона, воссылая благодарение Богу. Когда келейник помогал ему снова лечь в постель, митрополит Сергий сказал: «Господь воинств, сильный в брани, низложил восстающих против нас. Да благословит Господь людей своих миром! Может быть, это начало будет счастливым концом». Утром радио передало весть о разгроме немецких войск под Сталинградом».

Особые задачи митрополит Сергий поставил перед пастырями Церкви: ободрять малодушных и колеблющихся, утешать огорченных. «Положим же души своя вместе с нашей паствой», - этот призыв патриаршего местоблюстителя нашел действенное воплощение в делах многих тысяч священнослужителей. Мы не должны забывать деятельность архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), спасшего своей талантливой работой в качестве хирурга не одну сотню человеческих жизней; протоиерея Александра Романушко, в полном смысле слова партизанского священника, участвовавшего в боевых операциях, ходившего в разведку. В 1943 году отец Александр на похоронах полицая при большом скоплении народа в присутствии вооруженной полицейской охраны прямо на кладбище сказал: «Братья и сестры, я понимаю большое горе матери и отца убитого. Но не наших молитв «со святыми упокой» заслужил своей жизнью во гробе предлежащий. Он - изменник Родины и убийца невинных детей и стариков. Вместо вечной памяти произнесем же: «анафема». Подойдя к полицаям, он просил их искупить свою вину, обратив оружие против фашистов. Эти слова произвели на людей очень сильное впечатление, прямо с кладбища многие ушли в партизанский отряд.

Сотни приходских священников совершили геройские поступки, более пятидесяти из них были удостоены медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Ярко горел огонь веры в годы лихолетья. Разделяли тяготы народа и архипастыри. Митрополит Волынский, экзарх западных областей Украины и Белоруссии Николай, переезжая в прифронтовой полосе с места на место, богослужениями и архипастырским словом неустанно поддерживал дух местного населения. Митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский), избранный впоследствии патриархом Московским и всея Руси, остался в осажденном Ленинграде, чтобы разделить тяжелую участь со своей паствой. Он испытал все бедствия, выпавшие на долю ленинградцев. Сам чудом не умер от голода и холода, отдавая последние крошки съестного пастве, слабеющими руками хоронил умерших.

Многие из бойцов, участвовавших в боях на фронтах в Великой Отечественной войне после демобилизации сподобились стать пастырями и архипастырями Русской Православной Церкви. Среди них - наш владыка Николай (Кутепов), преставившийся ко Господу год назад, 21 июня 2001 года. Рассказывает родная сестра владыки, Римма Васильевна Спирина: «В 41-ом, когда начались бомбежки, он еще в школе учился, в выпускном классе. В пятистах метрах от нашего дома стоял бронепоезд, так что бомбили нас сильно и часто, все вокруг было разрушено. Мы прятались в подвал в соседнем доме. Как только услышим тревогу, бежим туда. Владыка никогда с нами не ходил. Я очень хорошо это помню: мы с мамой собираемся в бомбоубежище, я зову его, плачу, а он отвечает: «Я лучше почитаю или посплю. Если бомба упадет, она и ваш подвал разрушит, и так, что ничего не останется. Значит, так тому и быть». Он никогда не уходил из дома. Не было у него страха. Чему быть - того не миновать. И так - всю жизнь. Через год он пошел на фронт. Пока он был в училище, мы с мамой каждый день к нему ходили - боялись, что уйдет, а мы его так и не увидим. Он и ушел, не знаю, был ли у него хотя бы грошик. Крест вот точно был, мама сама его накануне надела... А в тот день мы пришли, а их никого уже нет, всех забрали на фронт.

Писем очень долго не было, мы страшно переживали. Наконец, пришло письмо, и мы узнали, что владыка в госпитале. Потом он рассказал нам, как все было. Под Сталинградом, зимой, был ранен, засыпан землей, долгое время пролежал без сознания на морозе, получил тяжелое обморожение ног. Когда рассказывал, как ему операцию делали - мы плакали. Его в госпиталь привезли - а ноги уже черные, и врачи, чтобы спасти ему жизнь, стали немедленно оперировать. Наркоза не было. Ему дали стакан водки и палку в зубы. Один врач держал его, буквально навалился, а другой пилил, прямо по живому. Я когда увидела его ноги... до сих пор не знаю, как он мог ходить, стоять на службе по стольку часов. Первое время он ходил с палочкой, у него была такая трость с набалдашником, а потом и ее бросил. Здоровому-то человеку и то тяжело, а с такими ногами... Многие ведь даже не знают, что он инвалид. Господь дает ему силы. Владыка пришел с фронта и первым делом пошел в церковь. Стал часто туда ходить. Раз зашел в алтарь, да так и остался там».

А вот покойный ныне Патриарх Пимен пошел на фронт, уже будучи иеромонахом. Во время войны полк, где воевал будущий Патриарх, попал в окружение и в такое кольцо огня, где люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах, и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись в ноги: «Батя, молись. Куда нам идти?» У иеромонаха была потаенно запрятанная икона Божией Матери, и теперь под огнем он слезно молился пред Ней. И сжалилась Пречистая над гибнущим воинством - все увидели, как ожила вдруг икона, и Божья Матерь протянула руку, указав путь на прорыв. Полк спасся.

Но не только немецко-фашистские захватчики восставали на нашу Церковь во время Великой Отечественной войны. Вовсе неизвестной для нас до последнего времени была история массовых репрессий против духовенства и мирян Украинской Православной Церкви Московского Патриархата со стороны адептов украинского автокефалистского раскола. В годы войны сотни православных священников, в том числе митрополит Киевский Алексий (Громадский), были зверски замучены и убиты националистами с непосредственного благословения лидеров так называемой «Украинской автокефальной церкви». Среди новомучеников - архимандрит Александр (Вишняков)(1890- 1941), пострадавший за верность Церкви в Киеве 6 ноября 1941 года. В первые дни войны митрополит Николай вместе с отцом Александром развозит по всем церквям Киева Послание митрополита Сергия. Вскоре до Киева стали доходить известия об уничтожении евреев в Житомире и Виннице. Киевские евреи стали обращаться к отцу Александру с просьбой окрестить их в православную веру. Движимый чувством христианской любви, батюшка крестит евреев и выдает им свидетельства о крещении на сохранившихся у него церковных бланках. Таким образом ему удалось спасти от расстрела много еврейских семей. 19 сентября 41-го года немцы вошли в Киев. Вместе с ними пришли униаты и автокефалисты-самостийники. Начался жестокий период оккупационной власти. С огромным риском для жизни о. Александр читает на службах Послание митрополита Сергия. На батюшку доносят в Гестапо. Над священником устанавливается негласный надзор. Украинские националисты докладывают фашистам о каждом патриотическом слове батюшки, о его неповиновении приказу служить молебны о здравии фюрера. 28 сентября 1941 года начались расстрелы в Бабьем Яру. К отцу Александру прибежал сосед - еврей, которому удалось сбежать из-под ареста. Он просил батюшку, чтобы он засвидетельствовал, что семья его крещена в православии. Надев рясу с крестом и орден Георгиевского кавалера, отправляется отец Александр в Бабий Яр. Уже издали слышны отчетливые выстрелы из пулеметов. Чем ближе - гул толпы, крики, визг. Батюшка с Яном (так звали того еврея) пробирается к немецкому офицеру, показывает свидетельство о крещении семьи. На немца производит впечатление чистая немецкая речь священника, его спокойствие и убедительность. Он разрешает отыскать в огромной толпе обреченную семью Яна. До ночи ходит отец Александр среди обезумевших от страха людей, утешая и ободряя их. Наконец находятся жена и двое детей Яна. Третьего ребенка найти не удалось. Немцы приказывают уйти.

Долго молился отец Александр в ту ночь. А наутро в церкви вновь зазвучала его гневная проповедь - обличение врагам Отечества. Доносчики не дремали. Со всей ненавистью к Русской Церкви выслеживали они каждый шаг, каждое слово архимандрита. Следует очередной донос в Гестапо.

После литургии отец Александр намеревался исповедовать на дому больную женщину. Сын Гавриил прибежал в церковь предупредить отца, что домой уже дважды приходили гестаповцы, разыскивая его. Сын просит отца укрыться где-нибудь на время. Но батюшка решает выполнить свой долг и отправляется к больной прихожанке. У дома его с сыном останавливают гестаповцы на мотоцикле. Архимандрит снимает свои карманные часы: «Возьми, сынок, больше мы не увидимся».

Правду о гибели отца Гавриил Вишняков узнал от владыки Пантелеймона в декабре 1941 года.

Это был угрюмый осенний день. Скорбной дорогой смерти под конвоем немцев и украинских полицаев шла в Бабий Яр колонна измученных, избитых, голодных людей. Это были военнопленные красноармейцы, евреи, подпольщики. Были в этой колонне и православные священники, приговоренные к смерти по доносам украинских националистов. Среди смертников был и архимандрит Александр. Колонну разделили. Священников отвели вперед по краю обрыва. Архимандрита Александра вытолкали из общей группы и отвели метров за тридцать. Несколько автоматчиков бесстрастно и четко расстреляли группу священников. Затем украинские полицаи в вышитых сорочках и повязках на рукавах подошли к отцу Александру и заставили его раздеться. Он успел спрятать в рот свой нательный крестик. Батюшку пытались распять на кресте, но у них не получалось. Тогда вывернули ему ноги и колючей проволокой за руки и за ноги все же привязали ко кресту. Затем облили бензином и подожгли. Так, горящим на кресте, его сбросили в обрыв. Немцы в это время расстреливали евреев и военнопленных.

Митрополит Сергий и патриарх Алексий, патриарх Пимен и наш владыка Николай, отец Александр Романушко и архимандрит Александр (Вишняков) - люди, подвиг которых мы должны не просто помнить, а благоговейно целовать в сердце своем. Упокой, Господи, сих рабов Твоих и молитвами их помилуй нас, грешных. А что до скорби 22 июня... Скорбеть нам следует не об этих героях, за веру и Отечество жизни отдавших, за други свои души положивших, а о нас самих - безнадежных рабах, неключимых. И, может быть, пребывая в этой памяти и скорби, мы научимся жить, и, если нужно, умирать, в послушании Господу. Почитая героев, постараемся быть подобными им - великодушными, смелыми, Божьими.